«Дорогие», по выражению незабвенного Бориса Николаевича, россияне в большинстве своём относятся к обвиняемым в бюджетных хищениях безо всякого сочувствия. Наоборот, хотят нового 1937 года и требуют показательных расстрелов коррупционеров, как в Китае. Спорить с этим трудно, учитывая масштабы чиновничьего воровства в России.
Однако часто оказывается, что перед законом наши граждане не слишком равны. Достаточно вспомнить дело боевой подруги бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова, начальницы департамента имущества Минобороны Евгении Васильевой. Она хотя отбыла срок, но совсем символический, а возлюбленный и вовсе оказался не при делах. При этом в СИЗО и тюрьмах вместо реальных воров и взяточников периодически оказываются люди, в отношении которых работает показательное правосудие. И если уж ты попал в разработку к системе – вырваться из её объятий будет весьма проблематично.
В этом свете весьма любопытно выглядит громкое уголовное дело о многомиллионных хищениях в Комитете по строительству, которое уже несколько лет – с 2016 года – расследуют пинкертоны из ГСУ СК РФ по Санкт-Петербургу.
Признание – царица доказательств?
По версии следствия, с 28 декабря 2012 года по 9 января 2013 года – под звон новогодних курантов – на счёт ООО «СтройГрад» по договорам с ООО «СК «Единые решения» капнула без малого четверть миллиарда рублей бюджетных средств, предназначенных для строительства школ и детских садов. Работы в итоге выполнены не были. Возбуждено уголовное дело по ст. 159 ч. 4 (мошенничество в особо крупном размере). Кто виноват?
Экс-руководитель комитета Андрей Артеев предусмотрительно ударился в бега, и где он находится – до сих пор неизвестно. Руководитель ГК «Единые решения» и – какое чудное совпадение! – брат бывшего главы Комитета, Владимир Артеев, был арестован в прошлом октябре, однако заключил сделку со следствием, признав вину, и был отпущен под подписку о невыезде минувшим летом.
И это несмотря на то, что размах деятельности «Единых решений» отнюдь не ограничивается этим делом и Петербургом вообще – аналогичные уголовные дела были возбуждены в ряде других российских регионов. Речь о сумме ущерба, по совокупности таких случаев, похоже, может идти уже о цифре с девятью нулями…
В сделку со следствием вступил и другой фигурант дела, бывший зампред Комитета по строительству, потом возглавлявший аналогичную структуру в Ленинградской области – Виталий Жданов. Все остальные обвиняемые также находятся на свободе или под домашним арестом. И лишь один человек – экс-начальник юридического управления Комитета Евгений Николаенко – сидит в камере, наотрез отказываясь признавать свою вину.
Фразу «признание – царица доказательств» долгое время приписывали сталинскому прокурору Андрею Вышинскому как доказательство произвола юриспруденции тогдашних времен. Мол, выбил из нечастного арестанта «чистуху» – и можешь гулять смело. На самом деле, страшный миф выдумали историки, Вышинский никогда такого не говорил. Но, похоже, что именно этой максимой руководствуется следствие в данном деле.
Сам украл – сам донёс?
«В декабре 2012 года Николаенко был назначен руководителем юридического управления строительного Комитета администрации Санкт-Петербурга, – излагает суть дела «Нашей Версии на Неве» его адвокат Юрий Соловьев. – И когда Комитету одним из подрядчиков были предоставлены банковские гарантии он, с нашей точки зрения, проявил определённую неосторожность – послушал своих сотрудниц, которыми руководил около 10-15 дней. Женщины с его слов утверждали, что проверка этих банковских гарантий произведена. Поэтому Николаенко подписал письмо, где говорилось, что с гарантиями всё в полном порядке, деньги можно перечислять. Сумма отправилась на счёт коммерческой компании и, как полагает следствие, была украдена. Парадокс ситуации заключается в том, что расследование этого хищения происходит крайне интересным образом».
Суд избрал меру пресечения в виде заключения под стражу Александре Максимовой и Михаилу Задорожному, обвиняемым в совершении преступлений по ч.4 ст.
Начнём с того, что Николаенко сначала заключили под стражу, а только потом, по истечении двух недель, в отношении него, Артеева и Жданова возбудили уголовное дело.
По мнению защитника, следствие добивается, чтобы основным доказательством стали признательные показания всех обвиняемых. Мол, как только злодеи признаются, отношение к ним сразу же изменится. Но Николаенко упорно отказывается считать себя вором, поэтому к нему применяется самая жёсткая мера пресечения в виде содержания под стражей.
Вероятно, позиция бывшего чиновника раздражает следователей, которые ни при каких обстоятельствах не желают слышать Николаенко, продолжающего настаивать на том, что его просто ввели в заблуждение.
Можно согласиться с доводом адвоката – подход следствия выглядит особенно циничным, так как согласно документам, полученным в Комитете по строительству и Фонде капитального строительства и ремонта Санкт-Петербурга, именно Николаенко, как руководитель юридического управления, последовательно добивался предоставления из Фонда документов, которые были необходимы Комитету для расторжения договора с подрядчиком и возвращения перечисленных средств в бюджет. И пинкертоны наверняка об этом знали.
«Насколько мне известно, – продолжает Юрий Соловьев, – мой подзащитный и иные должностные лица Комитета по строительству ещё в 2013 году обращались также в прокуратуру Санкт-Петербурга с заявлением о том, что путём предоставления поддельных банковских гарантий были похищены бюджетные деньги… Согласитесь, довольно странное поведение для похитителя – сначала украсть, а затем активно разоблачать собственное преступление, принимая меры, чтобы городскому бюджету не был причинён ущерб»
Действительно, где здесь логика? Следствие почему-то предпочитает слышать гражданок, которые, возможно, в той или иной мере причастны к некрасивой истории с деньгами. Но отказывается принять позицию Николаенко, который вступил в должность руководителя юридического управления лишь за две недели до инцидента и вполне мог полагаться на профессионализм своих подчинённых. А эта позиция в двух словах сводится к следующему – у сотрудниц, которые сейчас свидетельствуют против бывшего начальника, есть простая мотивация поступать именно так: они пытаются избежать привлечения к уголовной ответственности за совершённые преступления, как минимум за проявление халатности.
Самое удивительное, что Николаенко в силу занимаемого своего служебного положения не должен был производить проверки банковских гарантий – этим занимались его подчинённые. По крайней мере, он настаивает именно на таком доводе. Но заявления экс-чиновника о проведении проверки в отношении бывших сотрудниц Комитета Ефимовой и Мисюра и привлечении их к ответственности за злоупотребление должностным положением, остались без ответа.
Не новогодняя история из Куйбышевского суда
Легендарного большевика Валериана Куйбышева нет на этом свете более 80 лет, носившая его имя Самара давно вернула себе прежнее название. Много лет как нет в Санкт-Петербурге Куйбышевского района, а вот атавизм – Куйбышевский районный суд – остался. 25 декабря там уже чувствовалось приближение праздников. Приставы проносили коробки с пиццей и напитками, а в зале у судьи Екатерины Ботанцовой была установлена небольшая ёлочка.
С утра Ботанцова стремительно провела заседание по поводу продления меры пресечения фигуранту «строительного дела» дела Виталию Жданову: понадобилось какие-то полчаса, чтобы оставить его под домашним арестом до 8 апреля 2019 года, в чём были согласны и следователь с прокурором, и адвокат с обвиняемым, выглядевшим вполне довольным жизнью.
Другое заседание, где должно было слушаться продление меры пресечения Евгению Николаенко, сильно затянулось. Более двух часов – по обыкновению – собравшиеся адвокаты и родственники ждали конвоя, доставлявшего его из СИЗО. Наконец, мужчину в очках завели в клетку, а в зал судебного заседания впустили публику. Защита полагала, что Николаенко можно, как Жданова, отпустить из камеры под домашний арест. Следствие и обвинение придерживались карательной меры – пусть сидит за решёткой.
В совершении преступления, предусмотренного ч.4 ст.
Первым делом Николаенко попросил выпустить его из клетки и разрешить ему занять место, поскольку бывший чиновник полагал, что «не представляет опасности для общества». В этом было отказано.
Подсудимый продолжил заявлять ходатайства, одно за другим. Например, сообщил, что после ареста его ни разу не допросили, несмотря на поступившие требования, и провели лишь одно следственное действие – очную ставку со Ждановым, чисто формальную. В чём же заключается необходимость содержания под стражей, если следствие не ведётся?
Находясь на свободе, заметил Николаенко, он всегда являлся по вызовам следователя. Зачем содержать в СИЗО, если человек не скрывается? Даже ездил периодически за границу, но по повесткам исправно приходил на допросы…
Кстати сказать, когда решался вопрос о заключении под стражу, и прокурор сообщил, что это необходимо сделать, в том числе из-за наличия загранпаспорта, Николаенко передал документ следователю, а затем разорвал прямо в зале суда. Вырвал из него действующую визу. Этот поступок сыграл с подсудимым злую шутку – теперь, по мнению следователя, со стороны бывшего чиновника наблюдается асоциальное поведение и он может, к примеру, уничтожать документы из дела… Куда ни кинь – всюду клин: есть загранпаспорт – плохо, нет – ещё хуже.
Николаенко напомнил суду о том, что имеет на иждивении троих детей, младшей из которых меньше года – «и она меня, считайте, не видела, уже не вспомнит». Всего подсудимый заявил 13 ходатайств, в большинстве они были отклонены, некоторые приняты частично. Суд посчитал возможным рассматривать дело по тем доказательствам, которые предоставил следователь. Все требования обвиняемого о том, чтобы эти аргументы были проверены, а он мог бы передать в суд доказательства, Екатерина Ботанцова не сочла нужным удовлетворить.
Не стал слушать суд и адвоката Соловьева, который обратился с ходатайством об истребовании документов в Комитете по строительству о вызове свидетеля Мисюры, той самой сотрудницы, которая должна была провести проверку банковских гарантий. Именно она дала показания, будто Николаенко на неё психологически давил и женщина его боится. Хотя, со слов самой Мисюры, с бывшим начальником все контакты были утрачены в 2013 году.
Кстати, эти показания принимались во внимание при избрании меры пресечения в виде содержания под стражей, как обоснование того, что Николаенко может оказывать давление на свидетелей. В чём именно оно заключалось, до сих пор остаётся тайной. Однако ни следствие, ни прокурор смысла в том, чтобы уточнить и проверить показания Мисюры, не увидели. Равно как не увидели необходимости в получении иных доказательств о поведении экс-чиновника, ссылаясь на то, что это приведёт к необоснованному затягиванию процесса и нарушению прав обвиняемого.
«Трогательно, что именно прокурор и следователь так сильно озабочены нарушением прав Николаенко и затягиванием процесса и допросом свидетеля Мисюры в то время, как на этом настаивает сам обвиняемый», – заметил защитник подсудимого.
Сам же Николаенко произнёс из клетки: «Цель всего этого одна – добиться от меня признаний. Я бы признался, если бы было в чём!»
Полтора часа понадобилось провести судье в совещательной комнате для подготовки решения. Вердикт лаконичен: ходатайство следствия удовлетворено, подсудимый остаётся под стражей до 8 апреля…
Евгений Николаенко старается не унывать. Он машет присутствующим рукой и поздравляет с наступающим новым годом. Принесёт ли он свободу экс-чиновнику? Но процесс по «строительному» делу, думается, будет весьма содержательным, и мы узнаем много интересного про схемы вывода средств из городского бюджета, а также их истинных и мнимых виновниках. «Наша Версия на Неве» будет следить за развитием событий.
