Версия // Общество // Россия, и Петербург в частности, не намерена выдавать детей чужестранцам, даже под угрозой нарушения гаагской Конвенции

Россия, и Петербург в частности, не намерена выдавать детей чужестранцам, даже под угрозой нарушения гаагской Конвенции

7908

Как «похитить» ребёнка и не отдать?


https://phototass1.cdnvideo.ru/
В разделе

Конвенция 1980 года обязывает родителей в смешанных браках возвращать несовершеннолетних в страну постоянного проживания. На обслуживание интересов иностранцев, к слову, работает Министерство просвещения РФ. Впрочем, пока родители-россияне в СЗФО побеждают: за два года на чужбину не выдано ни одного ребёнка…

Право отъёма

Осенью 2011 года во время президентства Дмитрия Медведева Россия присоединилась к документу о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей, который противоречит российскому семейному законодательству. Всё дело в слове «похищение». В нашей стране, в отличие от законодательства большинства европейских государств, ненасильственное перемещение ребёнка через границу одним родителем без согласия второго не является похищением.

Гаагская Конвенция провозглашала, что интересы детей являются «проблемой первостепенного значения в вопросах, касающихся опеки над ними». Вместе с тем, уже в ст.1 этого документа ничего про «интересы детей» не говорится. Здесь названы другие две конкретные цели ратифицированного Россией документа: первое – обеспечение незамедлительного возвращения незаконно перемещённых из страны постоянного проживания детей и второе – обеспечение соблюдения «права опеки и доступа» одной страны в другой.

Государство, куда был перемещён ребёнок, согласно требованиям Конвенции, обязано немедленно его возвратить, если со дня перемещения прошло менее одного года. По истечении этого срока обязанность сохраняется, однако в этом случае придётся доказать, что несовершеннолетний не адаптировался к новой среде.

Надо признать, что родителю-россиянину почти не за что «зацепиться», чтобы его ребёнка не «вернули» на чужбину. Ну если только имеется «очень серьёзный риск того, что возвращение ребёнка создаст угрозу причинения ему физического или психологического вреда или иным образом поставит его в невыносимые условия». Возразить против отъезда в Европу может и сам ребёнок, достигший такого возраста и степени зрелости, при которых следует принять во внимание его мнение.

Немаловажно то, что Конституция России устанавливает приоритет международных норм и договоров над российскими законами, и на практике связанные Конвенцией российские суды выносят решения о выдаче.

Партизаны в мантиях?

Руководитель объединённой пресс-службы судов Петербурга Дарья Лебедева предоставила «Нашей Версии на Неве» перечень дел о возвращении детей в рамках Конвенции 1980 года, рассмотренных Дзержинским районным судом в 2017-2018 годы. По её словам, такие дела поручено рассматривать прошедшей специальную подготовку судье Инне Лавриненковой.

В предоставленном Лебедевой списке значится 12 дел. При этом решение об удовлетворении исков принято лишь по трём из них. Согласно данным сайта городского суда, на все три решения были поданы жалобы, и апелляционная инстанция все три решения о выдаче детей за границу отменила.

Можно предположить, что судья Лавриненкова намеренно оставляет «дыры», чтобы городской суд мог бы отменять её решения в апелляции. И судя по статистике, такая «партизанская» борьба оказывается достаточно эффективной. Иначе, похоже, трудно противостоять Министерству просвещения РФ, которое системно выражает согласие с иностранными заявителями. А героиня нашей публикации Ольга не смогла добиться в своём деле и поддержки уполномоченных по правам детей ни в Петербурге, ни при президенте РФ.

По теме

Об определённом бессилии государства говорит подобный пример. Недавно в общественную приёмную Дмитрия Медведева в Петербурге обратился дедушка двухлетней девочки Альберт Захаров. Новорожденную внучку в июне 2016 зарегистрировали во дворце ЗАГС «Малютка», записав отцом гражданина Дании Янника Риис Петерсена, после чего дочь с малышкой уехали в Копенгаген. На протяжении двух лет, сообщает женщина в письме петербургскому детскому омбудсмену, она испытывала «постоянный прессинг» со стороны Янника и его матери, а потому в итоге не выдержала и сбежала в Россию. Судья Лавриненкова сейчас как раз рассматривает заявление датчанина о выдаче ему этой двухлетней девочки.

Увы, вся помощь Альберту Захарову в приёмной ограничилась лишь предоставлением контактной информации о различных СМИ, которым затем он разослал самодельный пресс-релиз. Составлено обращение было, к сожалению, весьма неумело и содержало много ошибок, так что пока нет сведений о том, что на него кто-то откликнулся.

Так может быть в ситуации автоматического применения международной нормы схема «удовлетворить-отменить» является единственным работающим механизмом защиты прав наших граждан? Долго ли смогут в таком случае партизаны в мантиях не привлекать внимание международных надзирателей?

«Мамы больше нет...»

Во Францию Ольга уехала почти 19 лет назад. Выучила язык, нашла работу, обосновалась. В 2008 Ольга вышла замуж за Жана, вскоре у пары родился сын. У мальчика, как и у матери, двойное гражданство – России и Франции. С появлением сына отношения в семье стали резко портиться.

«С самого начала он мне сказал: я его заберу и увезу куда захочу. Сейчас ребёнку 6 лет, все эти годы я с таким страхом и жила. Когда Жан куда-то с выходил гулять с сыном, я не знала, вернётся он или нет. Во Франции, когда распадаются смешанные пары, суд всегда отдает предпочтение этническим французам. Даже если есть французское гражданство, это чисто формально, для них всегда мы остаёмся русскими», – говорит Ольга.

Жан объявил Ольге, что её российская семья – в прошлом, что сама она – француженка, и жене следует забыть прошлую жизнь. Он запрещал говорить дома на русском языке. Когда мальчик что-то говорил по-русски, даже свои первые слова, Жан обрывал сына, требуя, чтобы тот произнёс это же слово по-французски. Малыш сначала не понимал, что он сделал неправильно, а позже вообще перестал разговаривать, замкнулся и долго-долго молчал.

«В детском саду, когда он вставлял русские слова или говорил с акцентом, все смеялись. А дети-то очень жестокие», – вспоминает Ольга.

По её словам, здесь в России к Леону все относятся очень хорошо, сын легко идёт на контакт, находит друзей. В Петербурге мальчик посещает государственный детский сад, бассейн, музыкальную школу и подготовительные занятия для будущих первоклашек в той школе, в которую уже записан.

Ольга и во Франции занималась всесторонним развитием сына: умудрялась совмещать свою работу в банке с посещением занятий по музыке, карате, конному спорту. Сама же прививала сыну культуру Франции: читала ему книги на французском, водила для исправления произношения к логопеду. Но что бы ни делала, всё лишь раздражало супруга.

«Такое ощущение, что у него была цель – посадить ребёнка на трактор, как дед, который на ферме работает. Мой муж тоже перешёл на ферму работать. Ему нужно было только, чтобы ребёнок умел на педали нажимать и на тракторе кататься. Зачем вкладываться в музыку, в спорт, если это потом не пригодится», – рассказывает женщина.

Как-то когда мальчик с отцом вышли из квартиры, и дверь была неплотно закрыта, Ольга услышала, что Жан отчётливо сказал: «Мама плохая. Мамы больше нет».

Ольга рассказывает, что ради сына пыталась сохранить семью, но мальчик чувствовал постоянное напряжённое общение родителей, понимал, что у них есть какая-то проблема. В последние пару лет отношения испортились совсем. Жан объявил Ольге, что между ними всё кончено, перестал обращать на неё внимание, а потом начал пренебрежительно грубо общаться. Мальчик, который почти всё время проводил с матерью, стал откровенно бояться отца.

По теме

Мальчик хочет в Россию

О том, что Жан подал иск о возвращении ребёнка, Ольга узнала, когда позвонили из Дзержинского суда. Неприятным известием было то, что на стороне мужа выступали трое юристов, имевших специальную подготовку в Центральном органе исполнения Конвенции 1980 года в России – Министерстве просвещения РФ. Более того, выяснилось, что один из них, Юлия Круглова, ранее в течение 8 лет являлась сотрудницей Дзержинского суда, в том числе занимала должность помощника судьи.

Вряд ли процесс мог стать состязательным. Профессионалы-ювенальщики атаковали судью Инну Лавриненкову доводами о том, что в рамках этого суда отношения в семье никак не рассматриваются, что единственно важно сейчас – как можно скорее вернуть мальчика во Францию, а уже там семья будет решать, как жить дальше.

Судья отклонила ходатайства адвокатов Ольги о приобщении документов, сообщающих о нынешней жизни Леона в России, в частности заключение эксперта, полностью подтверждающее позицию матери. По словам прокурора, суд таким образом нарушил права женщины, поскольку лишил её возможности ссылаться на эти материалы как на доказательства. При этом все документы, представленные стороной истца, даже с ошибками в переводе, были судом приняты.

Наконец, сам мальчик сказал в суде, что хочет жить в России, что ему здесь нравится, и что французский язык забыл. По словам представителя опеки, Ольга не мешает общению Жана с Леоном, но их связь уже утрачена. Прокурор просила суд учесть мнение ребёнка и отметила, что угроза уголовного преследования матери на территории Франции всё же существует. Опека и прокурор просили в удовлетворении заявления отказать.

Месть ребёнку

«Он никогда мне их не отдаст!» – выговорил шестилетний Леон и горько залился слезами, прижавшись к матери. Ольга взяла у сына телефон, на экране которого её супруг разразился жёсткой тирадой. Гнев отца вызвало то, что сын не смог без помощи матери по-французски попросить привезти в Россию свои оставленные во Франции игрушки. «Что ты её слушаешь?» – закричал Жан после того, как жена подсказала ребёнку нужную фразу.

Сеансы видеосвязи – это обязательство, наложенное на Ольгу Дзержинским районным судом Петербурга в рамках рассмотрения искового заявления. Со своей стороны женщина подала в суд заявление о разводе – прошло 5 месяцев, как они сыном вернулись в Петербург. Леон уже сказал матери, что не хочет жить с Жаном и предложил найти здесь «нового папу».

На организованной органами опеки встрече Жан преподнёс Леону два совершенно новых набора «Лего» и сладости. При этом чтобы поговорить отцу с сыном потребовался переводчик. Бывшие при встрече специалисты отметили, что беседа скорее напоминала визит иностранного усыновителя, который хочет взять российского ребёнка.

Сюда же добавим, что помимо игрушек Ольга ещё в ноябре просила мужа прислать в Россию тёплую зимнюю одежду, которую она покупала для сына, а также медицинские документы мальчика. Жан наотрез отказал. Даже когда её сестра, оказавшись во Франции, стояла возле их дома готовая забрать вещи, муж не вышел и ничего не отдал…

Представитель французского папы Людмила Яблокова, которая весь процесс заговаривала суд, что действует в первую очередь в интересах ребёнка, в прениях заявила, что мальчик, может, действительно больше привязан к маме, но в данном споре вопросы привязанности не имеют значения. По её словам, Леон не достиг той степени зрелости и понимания, чтобы принять во внимание его мнение.

«Я вот когда слышу представителей истца, – говорит юрист Ольги адвокат Андрей Ветков, – у меня в ушах начинают звучать нацистские марши. Ребёнок сбежал из концлагеря, его с собаками поймали и надо обязательно вернуть в барак».

Судья Инна Лавриненкова 18 марта удовлетворила иск, предписав незамедлительно вернуть ребёнка во Францию. Что же скажет апелляционный суд?

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 10.04.2019 08:09
Комментарии 0
Еще на сайте
Наверх