Разговоры про курс рубля становятся доступным каждому удовольствием, пусть и сугубо мазохистского толка. От того невольно вспоминаются два канонических финансовых краха. Первый – с братским венгерским народом. Если вы когда-нибудь видели знаменитую фотографию, на которой запечатлён дворник, сметающий такой мусор, как обесценившиеся банкноты, вероятно, забыть её уже не удастся.
Второй, более колоритный кризис – Германия 1919-1923. За десятилетие до начала Первой мировой страна была единоличным европейским лидером по экономическому росту. Марка славилась стабильностью, была приравнена к золоту. После проигранной войны немцам пришлось уплачивать несметные репарации победителям. К 1921 году удалось выплатить лишь порядка трети от общей суммы долга. Отказ Веймарского правительства от дальнейших выплат привел к оккупации Рура, центру немецкой промышленности.
Будучи в крайне затруднительном положении, Веймар включил на предельную мощность печатные станки. Марки заполонили рынок, цены же – взлетели. Не ожидавшие такого развития событий граждане вначале постарались отреагировать на них жесточайшей экономией, снижением потребления. Когда же стало понятно, что растут цены не на отдельно взятые товары, а попросту на всё – стали спускать марки, только получая их. За первые месяцы 1922 года цены удвоились, а после и вовсе вышли из-под контроля.
Так буханка хлеба, оценивавшаяся в 160 марок, спустя год стоила уже 1500000 марок. Пенсия, ранее гарантировавшая обладателю достойную жизнь, теперь была столь «ценной», что на неё едва ли было возможно оттрапезничать утром. Вкладчики узнали недоброе: сбережения испарились. А должники вдруг стали свободны от долгов. В конце 1923 года курс марки стал равняться одной триллионной довоенного уровня.
Меньше всех пострадали буржуа. Твёрдая валюта, золото, недвижимость – это сохранило стоимость во время общего обесценивания марки. Новому канцлеру Германии пришлось ввести рентную марку, обеспеченную золотом (займ у США). Она лишилась девяти нулей. Одна рентная марка равнялась миллиарду старых. Сбережения граждан, сожранные гиперинфляцией, компенсации не подлежали.
