Идеология национал-социализма давно запрещена в Германии. Правда, стадион, построенный к Олимпийским играм 1936 года, немцы всё же сохранили, элегантно его реконструировав. Разрушение рукотворного памятника советской эпохи – Кировского стадиона в Санкт-Петербурге, архитекторы считают одной из самых страшных «градостроительных ошибок» эпохи предыдущего губернатора. Расплата за неё – буксующий проект «Газпром-арены», словно месть незримого призрака творения архитектора Никольского.
К сожалению, скандальная стройка – не единственная архитектурно-строительная беда Северной столицы.
В преддверии Дня строителя корреспондент «Нашей Версии на Неве» встретился с заслуженным строителем, почётным архитектором и реставратором Санкт-Пе-тербурга Рафаэлем Даяновым, у которого праздничная дата ассоциируется, скорее, не с торжественностью, а огромными проблемами отрасли.
– Рафаэль Маратович, за последние несколько лет активизировались градозащитные организации… Скажите честно – больше помогают вам или мешают?
– Выступают зачастую неграмотно. Мы должны быть в диалоге, а не в конфронтации. Это наш город – мы такие же горожане. Градозащитники слабо себе представляют практику сферы. Не упомню случая, чтобы кто-нибудь из таких организаций пришёл ко мне и спросил, почему это так, а не иначе. Не общаются они с нами на профессиональные темы. Разучились мы разговаривать на всех уровнях.
Меня удивляет распространённая ситуация: гибнет какой-то объект, а виноваты – архитекторы. Ни инвесторы, ни власть, давшая разрешение – как будто никого, кроме архитектора, и не было. Кто-нибудь хоть спросил, с какими проблемами сталкивается архитектор? Никому неинтересно. Интересно погонять. Я говорю не только о себе – это касается всех. Поймите, архитектура, реставрация – это точное выражение состояния общества, его большой степени дилетантского подхода, экономической ситуации. Ну и то, о чем ещё Петр Алексеевич Романов говорил – воруют. Почему большие средства отпускаются, а мы имеем странную картину неухоженности наших зданий? Сколько говорилось о том, что надо мыть фасады, тротуары. Выйдите, и посмотрите в каком они виде. А это касается и нашего здоровья. Об этом мало думают. Вспоминаю ушедшие времена, когда утро начиналось с того, что дворник выходил и поливал всё, что было рядом с домом. За последние лет двадцать не припомню, чтобы кто-то поливал мой двор.
– Можно сказать, город запущен…
– Да. Мы же имеем дело с живым организмом – сети, дорожные системы, то, что происходит внутри и под зданиями – не следим за этим. Вдруг начинаем бороться с «сосулями». Не очень следим за гидросистемой города. Он ведь стоит на достаточно сложном грунте. Куда у нас текут подземные реки, подчас, не знаем. Ставим рядом со старым домом новый, не задумываясь о последствиях. Есть роковые примеры, когда в результате такого вмешательства несколько зданий «поплыли». И это ничему не учит. Ужесточение правил игры – не работает. «Строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения». И мы это видим.
Говоря о международных актах, мы должны помнить о Венецианской Хартии. Прежде всего – консервация, то есть постоянный уход за объектами культурного наследия. В данном случае – всего города. Это – главная проблема.
– Почему, на ваш взгляд, так бездумно испортились общие виды Санкт-Петербурга? Английская набережная – яркий пример.
– Когда смотрю на правый берег Невы, не понимаю: это Санкт-Петербург или что-то ближе к Шанхаю?
Любая смерть человека заставляет его родственников правильно организовать похороны. В Санкт-Петербурге, как и в других больших городах России, предлагается два варианта.
Прежде всего – вопрос к градостроительным политикам. Совершенно недопустимые вещи, порой, появляются. Сити можно было бы сделать – не обязательно в центре. Все высокие дома, которые появляются сейчас – убивают город, превращают его в некий котёл. Очевидно: есть масса мест, где можно было бы построить современный Центр. Ржевка, например. И ведь все эти вещи очевидны. Город не должен быть перегружен рекламной гадостью. Город должен становиться зеленее, а не наоборот. Горожане должны получить возможность выходить к берегам, а не наоборот. Все рекомендации давно даны в европейских хартиях, «Петербургской стратегии сохранения культурного наследия-2005», им и нужно следовать. Относиться к городу надо с любовью, без деклараций.
– Почему же сохранение наследия Санкт-Петербурга у нас до сих пор проблема?
– Сохранение всякого рода наследия – проблема. Столько всего насущного, что вложить серьёзные средства только в какое-то историческое сооружение – легче на такие деньги построить, как любят говорить, детский садик.
Нужно понимать: если мы сегодня не сохраним наше наследие, то завтра нам всем нечего здесь будет делать. Разбредёмся, скажем: «Ну, был такой город когда-то». Я часто сталкиваюсь с такой ситуацией: заказчик говорит: «Сейчас снесём это здание, построим новое – оно же будет лучше». В таких случаях отвечаю: вот вы снесёте это здание, потом дом напротив снесут, потом другой – а после этого вы все отсюда уйдёте, потому что место перестанет быть интересным для вас. Именно в этом смысле: создавая новые проекты, реанимируя что-то, мы сохраняем дух города. Не только памятники архитектуры, сама среда рядовой застройки – она тоже создает дух города, который мы ценим.
– Судя по всему, это отражение проблем архитектурной сферы?
– Прежде всего – надо обратиться к этой отрасли лицом. На петербургской земле должны работать архитекторы, которые живут здесь. Чтобы не было такого: на тендеры по реставрации памятников нашего наследия приходят из Москвы, Нижнего Новгорода, Пскова. Не потому что я плохо отношусь к ним. Мне кажется, сыты должны быть, в первую очередь те люди, которые живут и работают здесь. У нас же на объектах – коллеги даже из ближнего и дальнего зарубежья. Это неправильно.
Попробуйте представить ситуацию: я приехал в Казань и попробовал бы там поработать. Думаю, скорее всего, мне этого не дадут. Нам очень трудно выигрывать тендеры. Они так устроены, что крупные московские компании запросто их забирают и потом уже нас нанимают по другой цене. Сегодня тендер выигрывает тот, кто сильнее, проходимее. Очень много вопросов. Важно – создать базу своих компаний. Нет ведь даже единого реестра архитекторов. Мы плохо представляем – кто есть кто. Конечно, должен быть местный лицензионный центр.
– Какие проблемы отрасли коробят вас?
– Как правило, они связаны с некомпетентностью. Не все процессы можно вогнать в рамки систем отбора. Многие вещи вскрываются только после того, как начинаешь работать на объекте. Вот он перестроен несколько раз: находите основу XVIII века, изучаете временные наслоения, как это было раньше – обсуждаете, на какой срок восстанавливать его. Это важно.
Раньше был научный подход к реставрации. Сейчас это отсутствует напрочь. Мы видим как ремонтируются фасады – сбивается вся штукатурка, что категорически неверно – для потомков нечего не оставляем, сбивая все исторические слои. Невозможность прохождения проектной документации, трудности получения разрешений – руководят процессом люди, слабо понимающие его. Невозможно выполнить, скажем, работы методом научной реставрации за три месяца, а тендер ставит такие сроки. Тогда какой смысл? Это не реставрация, так – давайте подкрасим. Сегодня мы теряем специалистов в области именно поэтому. Поэтому теряем и памятники.
– Вы выказывали негативное отношение к разрушению стадиона им. Кирова…
– Моё отношение понятно. Недавно происходил такой же случай в Германии – стадион, построенный к Олимпийским играм 1936 года в Берлине, элегантно реконструировался к мировому чемпионату по футболу 2006. Нужно помнить: холм на Крестовском строился руками наших дедов (сколько сил горожане отдали для возведения). Не было архитектурного издания, в котором бы ни упоминался проект Никольского. Он был важен и связан с градостроительной программой зон отдыха, «лёгких» города. Это интересная архитектура. Немцы сохранили стадион, а мы свой рукотворный памятник почему-то нет. В результате, потрачены немыслимые деньги, а объект расположен очень неудобно. Можно ведь было построить новый в другом, приемлемом месте.
– Как вы относитесь к исчезновению памятников промышленной архитектуры?
– Очень плохо. Немцы, например, любят такую архитектуру – это не только бизнес, но и история. Люди, туристы с удовольствием посещают индустриальные комплексы. Есть успешные примеры создания в таких пространствах деловых центров, жилья, магазинов и галерей. Мы ведь кирпичную архитектуру получили из Германии. Разрушать её – неправильно. Теряем строительную культуру прошлых веков.
Наша справка:
4 ноября 1955 года в свет было выпущено постановление правительства «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве». Специалисты отрасли связывают этот документ со смертью Академии архитектуры и всего, что было связано с классической архитектурой. Страна нуждалась в дешёвом жилье и стремительно переходила на типовое проектирование. Фактически, на протяжении многих лет архитектура затаптывалась. Вместе с тем, в СССР работала государственная реставрационная политика и активно развивалась школа реставрации. «Появлялись великие имена, в том числе – мои учителя: И. Бенуа, А. Кедринский», – поясняет Рафаэль Даянов. Сегодня эксперт с прискорбием сообщает: архитектурно-реставрационная школа в Петербурге не существует – отсутствует целостная структура, убиты все институты или они находятся в плачевном состоянии: «Самое неприятное: мы уже не можем опираться на имена. Как в своё время было: если не можете нарисовать барочный рокайль – обратитесь к М. Толстову, он нарисует. Очевидно, правительство для этого ничего не делает. Это досадно. Де-юре у нас даже нет понятия «архитектор».
