На днях по делу о превышении должностных полномочий и взятках в Санкт-Петербурге арестовали начальника местного следственного изолятора, принадлежавшего ФСБ. Что самое интересное, задержанный экс-полковник ФСБ оказался полным однофамильцем и тезкой другого чекиста - первого начальника Соловецкого лагеря, котрого еще 83 года был расстрелян, причем именно за воровство и хозяйственные злоупотребления. Подробности удивительной истории - под катом.
Арест начальника следственного изолятора №3 Александра Ногтева и его зама Павла Чилипенка потряс даже самых бывалых ментов и бандитов. Заведение на Захарьевской, которым они рулили, является бывшим изолятором петербургского ФСБ. Неужели многократно проверенные офицеры из самого проверенного СИЗО города способны на беззаконие? Или над Александром Викторовичем тяготеет проклятие начальника другой тюрьмы, по странному капризу судьбы носившему те же имя и фамилию?
Конец палача Соловков
Бывший матрос «Авроры» Александр Ногтев стал первым начальником Соловецкого лагеря особого назначения в 1923 году. Простоватого вида, малограмотный и любящий выпить морячок поначалу казался не слишком опасным. Наоборот, поддав, он мог под хорошее настроение освободить от работ или подбросить дополнительную пайку, а получив от родственников зека соответствующую сумму, и вовсе перевести на почти что вольный режим. Но идиллия продолжалась недолго. Убедившись, что на Соловецких островах он царь и бог, товарищ Ногтев развернулся во всю ширь своей садистской души.
В Гражданскую войну герой взятия Зимнего служил в Харьковской ЧК под началом знаменитого садиста Ивана Саенко. Допрашивая свои жертвы, Саенко и Ногтев старались, чтобы ни одна из них не умерла слишком быстро. Втыкали в свежие раны шашку и медленно ее поворачивали, загоняли раскалённые гвозди под ногти, снимали скальпы, ломали ноги ломом.
Свихнувшегося от крови Саенко расстреляли, но его подручный уцелел и пошел на повышение. Правда, от некоторых любимых развлечений пришлось отказаться. С пленными белыми такое проходило, а здесь могли нагрянуть проверяющие из Москвы, увидеть следы пыток…Приходилось развлекаться проще. Как следует выпив и занюхав водку любимым кокаином, товарищ Ногтев любил пострелять по беззащитным зекам из карабина. Даже пьяный в дым, начальник лагеря почти никогда не промахивался, а убитых списы-вал, как погибших при попытке к бегству.
Дурной пример оказался заразителен, и вскоре к хозяину Соловков присоединились самые ретивые подчинённые. Особо отличился начальник оперчасти, латышский стрелок Буйкис. Однажды за какой-нибудь час они, развлекаясь на пару с шефом, убили и ранили десятерых зеков. Особенно Ногтев любил издеваться над священнослужителями. Вытащив из строя какого-нибудь безответного батюшку, он хватал его за бороду, задирал голову к небу и орал: «Ну, чего, опиум для народа, видишь своего бога?!» Дальше было в зависимости от настроения. Мог стакан водки налить, мог и пристрелить. Как палаческой натуре заблагорассудится!
Против вручения почетного знака госслужащему, уволенному в связи ус утратой доверия, проголосовали всего 6 депутатов. Остальные ничего странного в этом не усмотрели.
Кончил хозяин Соловков плохо. Подсуетившиеся коллеги взяли его на попытке продать снятых со старинного иконостаса серебряных херувимов, и стали выяснять, нет ли за гражданином начальничком чего ещё. В ходе следствия помимо расправ над зеками всплыли хищения, вымогательство, взятки и пьяные дебоши, что хватило на несколько смертных приговоров. Ногтева расстреляли на месте и закопали в безымянной могиле. Никто не мог предположить, что эта жуткая история повторится через восемьдесят с лишним лет. Но, как и положено по марксистской теории, в виде фарса.
Гуманизм подполковника Ногтева
По странной прихоти судьбы бывший подполковник ФСБ Александр Ногтев еще недавно занимал почти такую же должность, как и его кровавый тезка. Будучи начальником следственного изолятора петербургского Управления ФСБ, на рабочем месте подполковник устроился настолько уютно, что когда СИЗО передали Федеральной службе исполнения наказаний, то вместе с некоторыми подчиненными предпочел покинуть ряды вскормивших его органов госбезопасности.
Как и Соловки, где сиживали многие знаменитости, изолятор на Захарьевской улице отличался изысканным подбором контингента. Через здешние камеры прошли и депутат Законодательного Собрания Петербурга, национал-патриот Юрий Шутов, и его идейный оппонент, видный либерал, вице-президент Российского Еврейского Конгресса Михаил Мирилашвили, а если перечислять авторитетных бизнесменов, не отягощенных идеологией, и рядовых вражеских шпионов, не хватит целого номера нашей газеты. На начальство здесь жаловались куда меньше, чем на Соловках. В отличие от Ногтева-старшего, его современный тезка был человеком вежливым, попавших в СИЗО по пьяни не стрелял, священников за бороду не таскал и вообще садистскими наклонностям не отличался.
Наоборот, к некоторым гражданам Ногтев-младший проявлял совершенно запредельный гуманизм. Почему-то особенно начальнику полюбился знаменитый питерский бандит Андрей Волов по кличке Андрей-Маленький. Судите сами: летом 2004 года городской суд Петербурга приговорил Волова к 14 годам заключения, весной 2005-го более гуманный Верховный суд скинул авторитету годик. Казалось, пора отправляться на зону, но начало происходить нечто странное. Андрей-Маленький продолжал спокойнейшим образом обитать в изоляторе, а начальник этого заведения отправил в суд ходатайство о его переводе в колонию-поселение «за примерное поведение и добросовестное отношение к труду».
Для колонии формулировка нормальная, но какое «добросовестное отношение к труду» в СИЗО? Что там Волов делал? Рукавицы шил, как Ходорковский*? И с какого перепугу следует переводить на полусвободный режим матерого уголовника, осужденного за бандитизм, нанесение тяжких телесных повреждений и вымогательство? Чтобы он попал под очередную амнистию вместе с отбывающей срок на поселении мелкой рыбешкой? Тем не менее, Дзержинский районный суд удовлетворил ходатайство Ногтева. Городской суд это решение отменил. В своей заботе о бандите Александр Викторович оказался упорен и написал новую бумажку в его защиту. Она опять успешно проскочила районную Фемиду, и снова была отменена городской инстанцией. Затем из стен изолятора вышло третье настоятельное ходатайство, опять попавшее на рассмотрение в Дзержинский суд. Весь процесс занял несколько лет, на протяжении которых Волов то переводился в колонию-поселение в Горелово (откуда без проблем отлучался домой), то возвращался в камеры на Захарьевской.
Идиотизмом происходящего заинтересовались журналисты. В ходе общения с прессой выдержка изменила Ногтеву, и он попытался выгнать корреспондентов с очередного судебного заседания. Скандальная огласка принесла эффект – Волову на поселение попасть так и не удалось. А вскоре за решетку отправился и сам Ногтев. Вместе с заместителем, бывшим майором ФСБ Павлом Чилипенком его взяли 20 марта, обвинив в получении взятки в особо крупном размере и превышении должностных полномочий. Даже тут Александр Викторович повторил биографию однофамильца!
Комсомолец, влюбленный в «Якудзу»
Депутаты Законодательного собрания Санкт-Петербурга подготовили поправки к закону о реестре недобросовестных работодателей. Предлагается спрашивать согласия предпринимателей перед внесением их в список.
Но, может быть, все это клевета, и гражданин Маленький приглянулся товарищу подполковнику бескорыстно, как невинная жертва репрессий? Увы, даже краткое знакомство с его биографией не позволяет принять эту романтическую версию.
Андрей Альбертович Волов родился в Ленинграде в 1962 году. Окончив Электротехнический институт связи, некоторое время трудился инженером, но просиживать штаны за грошовую зарплату не хотелось. Волов решил сделать комсомольскую карьеру, и вскоре дослужился до инструктора Красносельского райкома ВЛКСМ. Если бы не перестройка, энергичный молодой человек, несомненно, вырос бы и дальше, но на дворе были уже другие времена, и Волов ушел в бизнес. Уже в 1988 году он стал полноправным хозяином частной фирмы, для приличия замаскированной под кооператив. В столкновениях с рэкетирами и конкурентами бывший комсомольский активист проявил такую хватку, что скоро обратил на себя внимание знаменитого Александра Малышева, быстро войдя в число его ближайших подельников. Воловских боевиков особенно боялись за любовь к жестоким пыткам и привычку на стрелках стрелять на поражение.
После разгрома малышевской группировки Андрей-Маленький возглавил часть ее людей, оказавшись во главе одной из самых свирепых банд Питера. Застраивая своих бойцов, начитанный и эрудированный Маленький использовал опыт знаменитых иностранных преступных синдикатов: от итальянской «Коза ностры» до японской «Якудзы». Ходили слухи, что в банде, как и у потомков самураев, проштрафившихся заставляли отрубать фалангу мизинца или среднего пальца, которую полагалось завернуть в платочек и почтительно вручить боссу. Это считалось самым легким наказанием. Существует легенда, что с пропавшего без вести бандита Евгения Смирнова по прозвищу Солдат Джон за попытку утаить часть добычи заживо содрали кожу.
Молва приписывала группировке многие нашумевшие убийства. Ходили слухи о ее причастности к ликвидации Игоря Коломийца по кличке Борман, попытке убийства Артура Кжижевича по прозвищу Петрозаводский и других известных авторитетов. Вскоре под контролем Волова оказался изрядный сектор игорного бизнеса и торговли алкоголем, не считая мелочи типа Калининской овощебазы, фирмы «Актив» и АО «Инторг». Преуспев на родине, авторитет подумывал о расширении влияния за пределы Петербурга. Одной из первых таких попыток стала серия операций на Украине – милицией были собраны материалы относительно исполнения нескольких заказов на ликвидации в Крыму. Но затем рамки ближнего зарубежья оказались слишком тесными для Волова, и после волны очередных питерских разборок он неожиданно обнаружился в далекой Венесуэле, где быстро обзавелся бизнесом.
Неизвестно, как сложились бы отношения комсомольского активиста с местной братвой и колумбийскими наркокартелями, но в 1999 году, во время одного из визитов на родину, его арестовали. Доказать эпизоды по покушениям на Кжижевича и Коломийца обвинению не удалось, некоторые свидетели неожиданно отказались от ранее данных показаний, троих убили, а ещё один очень своевременно скончался – по официальной версии, от инфаркта. Тем не менее, улик хватило, чтобы дать Волову 13 лет и крайне внимательно отнестись к попыткам Ногтева отправить его на поселение. Впрочем, пока корыстные интересы Александра Викторовича не доказаны, его следует считать чудаковатым гуманистом, который трепетным отношением к Волову пытался компенсировать зверства Ногтева-старшего.
Николай ОхотинПубликуется в сокращении. Полный вариант - газета «Наша Версия на Неве», 31 марта – 6 апреля 2008, № 12.
- *
- Ходорковский Михаил Борисович внесен Минюстом в реестр физических лиц, признанных иностранными агентами
