Место ли Сталину на иконе

Разместив в храме Святой Ольги в Стрельне икону Святой Матроны Московской с изображением посетившего её Иосифа Сталина, настоятель храма игумен Евстафий вызвал в обществе горячие споры о вожде и церкви

Считается, что документ написан под давлением ОГПУ, и Сергий пошел на компромисс с властью, чтобы спасти Церковь от окончательного уничтожения. Но так ли это? Почему, собственно, церковный иерарх не мог быть искренен? Что в этом тексте такого экстремального?

Можно ли сказать, что с тех пор в отношениях Церкви и государства всё стало гладко? Нет, конечно. Слишком многие из людей, принадлежавших к верхам советского общества, являлись непримиримыми, воинствующими атеистами. Такими были Ленин, Троцкий и многие их сторонники, таким было и общее настроение в партии большевиков, сформировавшееся под влиянием вождей.

Принадлежал ли к этим людям Сталин?

После большевистского переворота 1917 года Русская Православная Церковь враждебно отнеслась к новой власти, и та ответила ей взаимностью. В развернувшемся затем противостоянии сила оказалась на стороне государства. Лишь после десяти лет сперва явного, а потом скрытого противостояния митрополит Сергий (Страгородский) объявил о полной лояльности Церкви по отношению к советской власти. Однако закончить войну оказалось куда труднее, чем начать. Среди победителей оказалось слишком много людей, для которых борьба с Церковью являлась делом глубоко личным.

Два подхода к одной церкви

Ленин был не просто убежденным атеистом – к религиозным организациям он относился с нескрываемой ненавистью. Среди множества подтверждающих это заявлений есть, например, такое: «Всякое кокетничанье с боженькой есть труположество».

А 1 мая 1919 года на свет появилось «Указание» № 13666/2 – документ, составленный с поистине революционной простотой: «В соответствии с решением В.Ц.И.К. и Сов. Нар. Комиссаров, необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады».

Праздничная дата и стиль документа позволяют предположить, что перед тем как написать данное указание товарищи хорошо приняли. После чего кто-то из празднующих заглянул в тетрадь исходящей корреспонденции, увидел, что ближайший номер должен содержать три шестёрки и чёртову дюжину, да и предложил наполнить форму подходящим содержанием!

А как вёл себя несостоявшийся грузинский священник Сталин? Подписанное им 16 августа 1923 года циркулярное письмо «Об отношении к религиозным организациям», начиналось со слов: «ЦК предлагает всем организациям партии обратить самое серьёзное внимание на ряд серьёзных нарушений, допущенных некоторыми организациями в области антирелигиозной пропаганды и, вообще, в области отношений к верующим и к их культам. Партийная программа говорит: “необходимо заботливо избегать всякого оскорбления чувств верующих, ведущего лишь к закреплению религиозного фанатизма”». И дальше: «воспретить закрытие церквей… воспретить аресты “религиозного характера”».

Ленин в это время медленно умирал. Разделявший его взгляды относительно религии Троцкий саботировал работу большевистского руководства, остальных членов которого этот вопрос не слишком волновал, поэтому документ прошёл через Политбюро без особых проблем.

«Ползучая контрреволюция»

Первым лицом в партии Сталин стал сразу после смерти Ленина. Но лишь десять лет спустя – после полной политической победы над всеми оппозициями и завершения коллективизации он из первого среди равных превратился в вождя, обладающего фактической верховной властью. И уже 12 сентября 1933 года, в самый разгар кампании по сносу культовых зданий, бывший ученик духовной семинарии пишет председателю ОГПУ Вячеславу Менжинскому: «В период с 1920 до 1930 годов в Москве и на территории прилегающих районов полностью уничтожено 150 храмов. 300 из них (оставшихся) переоборудованы в заводские цеха, клубы, общежития, тюрьмы, изоляторы и колонии для подростков и беспризорников. Планы архитектурных застроек предусматривают снос более чем 500 оставшихся строений храмов и церквей. На основании изложенного ЦК считает невозможным проектирование застроек за счет разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками архитектуры древнего русского зодчества. Органы Советской власти и рабоче-крестьянской милиции ОГПУ обязаны принимать меры (вплоть до дисциплинарной и партийной ответственности) по охране памятников архитектуры древнего русского зодчества».

Как видим, Сталин защищает храмы с присущей ему изворотливостью: десять лет назад он объяснял свои действия тем, что в искоренении религиозных предрассудков надо действовать по-умному, теперь – заботой о сохранении памятников древнего русского зодчества. Умение обосновывать вообще было сильной стороной советского лидера – всё-таки в семинарии он учился на отлично.

Закрепил власть Сталина XVII съезд ВКП (б), состоявшийся в феврале 1934 года. И практически сразу он приступил к контрреволюционным преобразованиям, сворачивая «революцию» во всех областях народной и государственной жизни. Советский Союз отказался от курса на разжигание мировой революции и вступил в Лигу Наций. Была принята новая Конституция, упразднён «классовый подход», начался взлет патриотической пропаганды, прежде всего в кинематографе. Скрупулезно отмечавший сталинские «предательства» Троцкий в 1936 году писал: «Ныне штурм небес, как и штурм семьи, приостановлен... По отношению к религии устанавливается постепенно режим иронического нейтралитета. Но это только первый этап...».

Уже в 1937 году, на февральско-мартовском пленуме, председатель Союза воинствующих безбожников СССР Емельян Ярославский горько жаловался: «Когда дело шло о сокращении выпуска газет из-за того, что у нас нет бумаги, взяли, лишили, закрыли единственную антирелигиозную газету “Безбожник”, лишили “Союз безбожников” этой единственной газеты… “Безверник” на Украине прикрыли, целый ряд национальных органов антирелигиозной пропаганды закрыли». Забавно, что на том же Пленуме прозвучал доклад об успехах советской печати. В нём говорилось, что в стране существует около 800 многотиражных (заводских) газет. Для них бумага у страны находилась. Для «Безбожника» – нет.

Кто расстреливал священников?

Однако в 1937 году гонения возобновились, и какие! На первый взгляд казалось, власть хочет полностью покончить с религией, попросту уничтожив «служителей культа». На деле всё было гораздо сложней. Мы уже писали, что репрессии того времени подразделялись на несколько составляющих. Основными были два потока: разборки большевистского правительства со своими противниками и удар противников сталинской группы по социальной базе режима. Вождь пытался стать лидером не только партии, но и всего народа – эти поползновения надо было пресечь. Первый поток нашел свое выражение в делах НКВД, второй – в так называемых «массовых репрессиях» (особые полномочия органам госбезопасности, «тройки», «лимиты» и пр.). Требовалось отсечь главу государства от слоев населения, не охваченных влиянием ВКП(б), и повязать кровью с партийной верхушкой, где группировались противники сталинской политики. Они и развязали чудовищные репрессии против собственного народа. Имелся у них и сугубо шкурный интерес – сорвать планировавшиеся тогда альтернативные выборы. Слишком многие из этих товарищей не имели шансов их выиграть.

За годы «террора» по «церковным делам» осудили около 75 тысяч человек, как минимум половину из них составляли «служители культа». В конечном итоге битву выиграл Сталин, к 1939 году большинство организаторов террора отправилось по стопам своих жертв. И уже 11 ноября 1939 года Политбюро принимает следующее решение: «По отношению к религии, служителям русской православной церкви и православноверующим ЦК постановляет:

1). Признать нецелесообразной впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей русской православной церкви, преследования верующих...

2). НКВД СССР произвести ревизию осужденных и арестованных граждан по делам, связанным с богослужительной деятельностью. Освободить из-под стражи и заменить наказание на не связанное с лишением свободы осужденным по указанным мотивам, если деятельность этих граждан не нанесла вреда советской власти.

3). По вопросу о судьбе верующих, находящихся под стражей и в тюрьмах, принадлежащих иным конфессиям, ЦК вынесет решение дополнительно».

Через полтора месяца, 22 декабря, нарком госбезопасности Лаврентий Берия доложил Сталину: «Во исполнение решения ПБ ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1939 года за №1697/13 из лагерей ГУЛАГ НКВД СССР освобождено 12 860 человек, осужденных по приговорам судов в разное время, из-под стражи освобождено 11 223 человека. Уголовные дела в отношении их прекращены. Продолжают отбывать наказание более 50 000 человек, деятельность которых принесла существенный вред советской власти. Личные дела этих граждан будут пересматриваться. Предполагается освободить еще около 15 000 человек».

А в апреле 1940 года прозвучал и последний аккорд. В архив ЦК ВКП (б) поступило указание: «Все документы, имеющиеся в ЦК, связанные с ук. тов. Ленина В. И. № 13666/2 от 1 мая 1919 г. хранить в спецфонде и без личного распоряжения товарища Сталина никому не выдавать». «Вождь народов» тщательно поддерживал авторитет вождя революции.

Развернувшееся после октября 1917 года противостояние Православной Церкви и советской власти продолжалось до тех пор, пока с обеих сторон не появились разумные политики. Со стороны Церкви таким оказался митрополит Сергий Страгородский. Имя человека, с которым он оговаривал условия соглашения (по всей видимости, тогда, когда находился под арестом) неизвестно – но зная дальнейшие события, угадать его нетрудно.

«Верхи» договорились, однако умиротворить массы оказалось куда труднее. За годы противостояния сторонники новой власти развернули совершенно исступленную антирелигиозную пропаганду, а церковные «низы» отвечали им глухой ненавистью. Сталин и его единомышленники в советской верхушке очень медленно и постепенно сворачивали гонения на Церковь – форсировать процесс вождь не собирался, у него и без того хватало конфликтов в отношениях с собственной партией. Сталинские преобразования 1935 года обернулись «большим террором», и едва ли Иосиф Виссарионович хотел повторения чего-то подобного. Он уже убедился: на любую либерализацию церковная общественность отвечала повышением активности, а на любое повышение активности местные власти, которые по-прежнему оставались богоборческими, отвечали террором.

Медаль за блокадную молитву

Великая Отечественная война ускорила процесс примирения. Русская Православная Церковь заняла ясную патриотическую позицию. Уже 22 июня митрополит Сергий обратился с посланием к верующим, благословив их на защиту Отечества. На деньги, собранные православными, были вооружены танковая бригада «Дмитрий Донской» и авиаэскадрилья «Александр Невский». Только за первые полтора года войны Церковь в один лишь Фонд обороны перечислила 150 миллионов рублей.

В самое тяжелое для Москвы время, 4 ноября 1941 года, в патриаршем Елоховском соборе было впервые провозглашено многолетие Сталину. «Богохранимой стране нашей Российстей, властям и воинству ея … и первоверховному вождю…» В декабре 1941 года в Ельне, недалеко от передовой, был открыт храм, начали служиться молебны перед солдатами. Расчеты Гитлера не оправдались – Церковь стала на сторону «большевиков», которых, по расчету фюрера, должна была ненавидеть.

Правительство тоже сделало шаг навстречу верующим. С началом войны исчезла пропаганда атеизма, совершенно прекратилась деятельность Союза безбожников (окончательно распущенного в 1949 году). К октябрю 1941-го тихо скончались последние антирелигиозные издания, а вскоре в типографии Союза напечатали первую книгу, выпущенную Церковью после долгого перерыва – альбом о фашистских зверствах на оккупированной территории.

В первые месяцы войны ещё проводились аресты церковнослужителей: отчасти в русле прежней политики, отчасти и за дело – нелепо думать, что во всех слоях общества германские шпионы и предатели были, а в церковной среде их не водилось. Но уже к середине 1942 года дела против клириков Московской Патриархии практически остановились. К сентябрю 1943-го, когда состоялась историческая встреча Сталина с высшими церковными иерархами, многих священников, включая 11 архиепископов и епископов, уже освободили из заключения. Религиозным центрам СССР снова разрешили устанавливать связь с заграничными церковными организациями.

Совершенно фантастическая вещь случилась в Ленинграде. Осенью, когда в городе заканчивалась мука, несколько приходов обратились в Ленсовет с просьбой выделить для выпечки просфор и для Причастия белую муку и кагор. И вот в первую блокадную зиму (!), с 29 декабря по 3 января, семи православным общинам города были отпущены по государственным расценкам 85 килограмм муки и 100 бутылок вина. Следующая выдача произошла в феврале 1942 года и с тех пор стала ежемесячной.

Более того: 24 ленинградских священника, включая Ленинградского митрополита и будущего патриарха Алексия I, были награждены медалями «За оборону Ленинграда», а двенадцать из них – ещё и медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Причём и под трудом, и под обороной подразумевалась не прекращавшаяся все 900 дней блокады служба в храмах.

До 1943 года Церковь курировали органы госбезопасности. Но вскоре стало ясно, что надо создавать какую-то новую структуру, регулирующую взаимоотношения властей и патриархии. Ею стал созданный в сентябре 1943 года Совет по делам Русской Православной Церкви, который возглавил один из прежних кураторов РПЦ, полковник МГБ Георгий Карпов. Впрочем, контора с Лубянки – это куда лучше аппарата ВКП (б), где группировались самые стойкие борцы с религией.

Рецензия на Библию

Именно с этим событием – созданием Совета – и была связана знаменитая встреча Сталина с иерархами Русской Православной Церкви. В начале сентября 1943 года к вождю внезапно вызвали партиаршего местоблюстителя Сергия, митрополита Ленинградского Алексия и митрополита Крутицкого и Коломенского Николая.

В ходе беседы Иосиф Виссарионович упорно спрашивал: какие у вас проблемы? Проблем оказалось много. Надо созывать Поместный собор для выборов Патриарха – а в условиях войны собрать епископов со всех концов страны неимоверно трудно. Сталин тут же распорядился помочь с транспортом, задействовав военную авиацию. Уже 8 сентября в Москве состоялся собор епископов, на котором 19 иерархов единогласным решением избрали Патриархом митрополита Сергия.

Вождь дал добро на открытие ранее переделанных под овощехранилища храмов, приказал освободить ещё находящихся в ссылке и в лагерях архиереев. Затем Сергий сказал о том, что у Церкви не хватает кадров священнослужителей и надо открывать духовные учебные заведения.

И тут Сталин стал предлагать больше, чем просили иерархи. Они хотели всего лишь открыть богословские курсы, а глава государства спрашивал: «почему не семинарии и Академию»? Рассмотрели на встрече многие другие вопросы – и по всем получили полную поддержку главы государства. А в конце поинтересовавшись тем, в каких условиях живут сами архиереи, Сталин распорядился выделить здание бывшего немецкого посольства, обеспечить их машинами и продуктами.

С этой встречей связано и несколько исторических анекдотов. Якобы, услышав жалобу митрополитов на отсутствие кадров священников, Сталин вынул изо рта трубку и спросил: «А куда они делись?» Алексий и Николай смутились, но многоопытный Сергий, бывший ректором Петербургской духовной академии, когда Сталин ещё учился в семинарии, сумел обернуть всё в шутку. «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза».

Ещё один анекдот отыскался в биографии драматурга Николая Вирты. В 1943 году он получил от заместителя наркома иностранных дел Андрея Вышинского странное задание: прочитать Библию и проверить – есть ли в ней что-либо, что можно было бы трактовать как «антисоветское». На первый взгляд – бред: уж кто-кто, а Сталин-то Библию читал от корки до корки. Но если вдуматься в конкретную историческую обстановку…

Кто из сталинского окружения мог воспротивиться либерализации отношений с Церковью? Самый первый ответ будет: Молотов. Буквоед, коммунистический начётчик и страстный поклонник Ленина, Вячеслав Михайлович относился к взглядам Ильича с религиозным рвением. Вполне возможно, что по ходу очередного спора Сталин предложил Молотову лично проверить: есть ли в Библии что-либо противоречащее коммунистической доктрине. И вполне мог оформить свое предложение как партийное поручение, которое Молотов переадресовал своему заму Вышинскому, а тот – сыну священника Вирте. Драматург честно прочёл Священное Писание и доложил: противоречий нет.

Был ли Сталин верующим?

Этого никто не знает и, по всей видимости, не узнает никогда. Если даже кто-то из иерархов в последние годы жизни тайно причащал вождя, эта тайна ушла вместе с ними. Иосиф Виссарионович имел как политические, так и чисто прагматические причины желать усиления Церкви. Все его действия диктовались интересами СССР – и нет ничего удивительного в том, что вождь хотел оставить своим преемникам единую, а не расколотую на верующих и атеистов страну. Тем более что в государстве назревал идеологический кризис – который после смерти Сталина не замедлил разразиться, а дорвавшиеся до реванша революционеры троцкистского толка от большого ума ещё и развернули новые гонения на Церковь.

Возможно, это предчувствовал и Патриарх Алексий, когда говорил перед панихидой по Сталину в Патриаршем соборе: «Упразднилась сила великая, нравственная, общественная; сила, в которой народ наш ощущал собственную силу, которою он руководился в своих созидательных трудах и предприятиях, которою он утешался в течение многих лет … Память о нем для нас незабвенна, и наша Русская Православная Церковь, оплакивая его уход от нас, провожает его в последний путь, «в путь всея земли», горячей молитвой … Мы молились о нем, когда пришла весть об его тяжкой болезни. И теперь, когда его не стало, мы молимся о мире его бессмертной души… Молитва, преисполненная любви христианской, доходит до Бога. Мы веруем, что и наша молитва о почившем будет услышана Господом. И нашему возлюбленному и незабвенному Иосифу Виссарионовичу мы молитвенно, с глубокой, горячей любовью возглашаем вечную память».

Елена Прудникова

Опубликовано в газете «Наша Версия на Неве», № 55, 56, 57, декабрь 2008. Фото "Интерпресс"