Версия // Общество // Владимир Георгиев: «Россия, которую мы приобрели»

Владимир Георгиев: «Россия, которую мы приобрели»

3941
В разделе

УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области отметило юбилей своей службы – ровно 95 лет назад, в марте 1918 года, был подписан приказ о создании Петроградской чрезвычайной комиссии. Для сегодняшних обитателей Большого дома первые чекисты представляются людьми принципиальными, идейными, чья одержимость работой и сила духа помогла выстоять молодому государству и создать уникальную спецслужбу, одну из лучших разведок мира.

УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области отметило юбилей своей службы – ровно 95 лет назад, в марте 1918 года, был подписан приказ о создании Петроградской чрезвычайной комиссии. Для сегодняшних обитателей Большого дома первые чекисты представляются людьми принципиальными, идейными, чья одержимость работой и сила духа помогла выстоять молодому государству и создать уникальную спецслужбу, одну из лучших разведок мира. Их оппоненты вспоминают ужасы дома №2 на Гороховой улице, где до переезда в Москву размещалась ВЧК, ГУЛАГ, и всё, что сегодня принято ассоциировать с людьми с «холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками». И вряд ли инициированный сверху «единый учебник по истории без внутренних противоречий и двойных толкований» сможет примирить обе эти правды.

Есть в истории отечественных спецслужб и ещё одна неоднозначная дата – 3 декабря 1991 года, когда Законом СССР №124-Н «О реорганизации органов государственной безопасности» Михаил Горбачёв фактически узаконил ликвидацию КГБ СССР как органа государственного управления. Именно с этой датой многие силовики советской эпохи связывают развал того самого КГБ, о котором даже нобелевский лауреат и диссидент Андрей Сахаров незадолго до своей смерти отозвался: «единственная некоррумпированная государственная организация СССР».

Вспомнить последние дни работы ленинградского Управления корреспондент «Нашей Версии на Неве» попросил Почётного сотрудника госбезопасности, полковника в отставке Владимира Георгиева, который будучи начальником одного из отделов службы по борьбе с терроризмом занимался и делами последних диссидентов Ленинграда.

– Владимир Геннадиевич, бывших объектов разработок сегодня часто приходится встречать? Припоминают вам прошлое?

– Как раз недавно по приглашению одного из таких «объектов» я гостил во Франции и присутствовал на его юбилее в качестве почётного гостя.

– ???

– Да, действительно, кому скажи, что полковник КГБ дружит с бывшими политзаключёнными... Этого парня органы госбезопасности привлекли к уголовной ответственности в 70-х годах за попытку угона самолёта в составе вооружённой банды. Тогда его называли диссидентом. Хотя он прекрасно понимал, что совершил тяжелое уголовное преступление, и эта выходка могла закончиться гибелью мирных людей.

Во время отбывания им срока мне было поручено провести воспитательную работу, в результате которой «диссидент» полностью раскаялся. В связи с этим Управление КГБ вышло с ходатайством о значительном сокращении этому человеку срока наказания. А после освобождения я оказал ему содействие в законном выезде на ПМЖ во Францию.

Да, я привлекал к уголовной ответственности лиц, совершивших тяжкие преступления. Но с любым из тех, кто отбыл срок наказания, сейчас встречусь, поздороваюсь за руку и в кафе ещё посижу.

Теперь про КГБ говорят много разных паскудств. Информация подаётся слишком тенденциозно, умалчивается, что многие «политические» на самом деле были обычными преступниками. Тот же Бронюс Майгис, который облил серной кислотой и порезал картину «Даная» в Эрмитаже, планировал ещё и теракт. Когда я в следственном изоляторе Управления спросил его о причинах такого поступка, Майгис заявил, что сделал это в годовщину ввода Красной Армии в Литву. Местные националисты вознесли его на пьедестал, забывая, что только счастливый случай не позволил привести в действие взрывчатку, закреплённую на ногах Майгиса. По мне, так это не политический преступник, а террорист.

По теме

– Но ведь было ещё и множество реальных диссидентских историй, был конфликт личных убеждений людей и государства, которым как раз занималось КГБ. После развала Союза Валерия Новодворская даже требовала привлечь к ответственности руководителей КГБ за преступления против человечества.

– Только не спрашивайте меня про 37-й год, за него я отвечать не могу. Но зато хорошо помню, как осенью 1991 года мы с одним из руководителей НТС (Народно-трудовой союз – политическая организация русской эмиграции – прим. ред.) Рыбаковым прогуливались по городу и разговаривали о конфликте убеждений. В своё время этот фигурант пытался создать нелегальный военный сектор НТС в военной академии им. Можайского, а затем сорвать референдум по сохранению СССР. Я задал своему собеседнику один вопрос. В 1961 году был принят УК РСФСР, в котором статьями 70-й и 190-й предусматривалась уголовная ответственность за антисоветскую агитацию, пропаганду и клевету на советский общественный и государственный строй. Как вы думаете, сколько людей было привлечено по этой статье за тридцать лет в Ленинграде?

– Не знаю, тысячи, скорее всего...

– Он мне сказал про десять тысяч. Примерно это же писали во всех диссидентских книжках того времени. На самом деле цифра гораздо скромнее – несколько десятков человек. По материалам моего отдела за последние пять лет были привлечены к уголовной ответственности пятеро.

Да, были сталинские репрессии. Этого никто из моих бывших коллег и нынешних сотрудников госбезопасности не отрицает. И не оправдывает. Но репрессированных, как выяснили историки, было всё-таки около четырёх миллионов, а не шестьдесят, о которых говорит Солженицын. Среди них были и невинно пострадавшие люди. Но чекисты обязаны выполнять закон, который принимали органы государственной власти.

Сейчас, например, незаконные валютные операции преступлениями не считаются. А в своё время мы за это нещадно карали. Но ведь была и статья уголовного кодекса за спекуляцию. Но что-то в СМИ я не видел упрёков в сторону сотрудников милиции, занимавшихся раскрытием этого преступления, которое вдруг стало называться «бизнесом». Хотя по данной статье было привлечено значительно большее количество граждан, чем по «политическим» делам.

Я занимался делом преступника Мадуева, которому в «Кресты» следователь пронесла пистолет. Вы наверняка слышали эту историю, по её мотивам потом сняли фильм «Тюремный роман». После перевода Мадуева в изолятор УКГБ беседы и допросы с ним длились почти четыре месяца по несколько часов, чуть ли не каждый день. Матёрый преступник несколько раз предлагал перейти с ним на «ты». Но «тыкни» я ему хотя бы раз, и на следующий день на стол надзирающего за органами КГБ прокурора легла бы жалоба. Так что ни о каких истязаниях и пытках в работе сотрудников органов госбезопасности как 70-90-х годов, так и нынешних, и речи быть не может.

– Какие настроения царили в Большом доме с начала перестройки и до её «финала»?

– Фактически, было затишье. Последний раз по «диссидентской» статье уголовное дело было заведено на участников «Демократического Союза», руководителем которого в Ленинграде выступала Екатерина Подольцева. Кстати, эта «активистка» за права человека, как только представилась возможность, сразу забыла о своей правозащитной деятельности. И уехала на ПМЖ в США.

В 1991 году в стране стали освобождать осуждённых по «диссидентским» статьям лиц, которые предварительно давали письменное обязательство не совершать более противоправных действий. Что касается внутренней жизни КГБ того периода, мы видели, как служба планомерно разваливается. Когда диссидентам дали возможность проникнуть в архивы КГБ, первым делом они уничтожили имевшиеся на них материалы.

Был такой священник – отец Димитрий Дудко, ныне покойный. Почти все осуждённые в зоне знали, что он был агентом КГБ. И после этого Дудко начал вещать о том, как необходимо разоблачать агентурную сеть. Совершенно диким образом была «слита» часть агентуры за рубежом. Дело в том, что американцы строили своё посольство из материалов, которые привозили из США. В пылу перестроечного азарта им передали полную схему расположения подслушивающих устройств. Естественно, подобной откровенности в ответ не дождались. Зато наши «друзья» без труда вычислили изготовителей материала, в котором была заложена техника. И по ним вышли на наших помощников.

По теме

– Что творилось в самом Управлении во время путча?

– Обстановка была напряжённая. Некоторое время нам приходилось постоянно носить при себе оружие, ведь Большой дом ожидал и возможного нападения. Многие сотрудники внутренне поддерживали ГКЧП, но находились и те, кто готов был, как Марк Захаров, сжечь свой партийный билет. Я, конечно, Захарова уважаю как театрального деятеля. Но как человек он поступил не порядочно. Если бы он это сделал в 1975 году, другое дело. Тогда же все понимали, что страна рушится. Но ГКЧП, попытавшись сохранить СССР, не пошёл на пролитие крови граждан, как это сделал Ельцин в 1993 году, по сути совершив государственное преступление.

В Ленинграде во время ГКЧП около Мариинского дворца непонятно для чего строили баррикады. Но если бы туда отправили пятерых мужиков из спецназа, то от них ничего бы не осталось. То же касается и обороны Белого дома. Я прекрасно помню сами дни путча: так как в Москве появились сотрудники НТС, то меня срочно командировали в столицу. 19 августа мы ночью пошли к Белому дому, и я увидел много молодых ребят, сидевших кучками у костров и распевавших песни, кто-то уже пьяный, кто-то на гитаре играет, кто-то похабности на стенах пишет. Какие-то люди разносили водку и закуску. Ломали решётки, переворачивали троллейбусы, строя непонятно для чего баррикады от мифических нападающих. Было такое ощущение, что молодёжи дали возможность безнаказанно похулиганить, и она эту возможность использовала на полную мощность.

Вдруг около часа ночи где-то раздалась пулемётная очередь. Половина защитников сразу разбежалась, а оставшиеся встали в «цепочку», «оборонять» здание. Зачем они это делали, не знаю, на них никто не нападал. Как выяснилось впоследствии, «защитники», препятствуя уходу бронетехники, остановили колонну, двигавшуюся в противоположную от Белого дома сторону. Накинули на один из бронетранспортеров брезент и подожгли его, в результате чего погиб военнослужащий. Чтобы разогнать разбушевавшуюся толпу, солдаты и сделали несколько выстрелов в воздух.

В Ленинград тоже был разброд и шатание. Никакого активного участия в деятельности путча ленинградские чекисты не принимали. Но, несмотря на это, руководитель УКГБ Анатолий Курков подал рапорт об отставке, а все его заместители были отстранены от занимаемых должностей. Новым начальником назначили Сергея Степашина, бывшего пожарного, в то время депутата Верховного Совета РСФСР. Его диссертация – «Партийное руководство противопожарными формированиями Ленинграда в годы Великой Отечественной войны». Он подобрал команду подстать себе. И начался развал подразделений Управления. Моя попытка объяснить Степашину, что пройдут трудные времена и снова потребуются опытные сотрудники, не увенчалась успехом. Я подал рапорт на увольнение, который был тут же подписан, хотя мне было всего 47 лет. А полковника можно уволить только по достижении 50 лет.

P.S.:

Режиссёр Станислав Говорухин в своё время сделал фильм «Россия, которую мы потеряли». Меня много раз подмывало предложить ему снять фильм «Россия, которую мы приобрели». Взять бы документальные съёмки 1991 года, найти тех рядовых людей, принимавших активное участие в подавлении путча, и показать, кем же они стали и что получили от свободной России. Думаю, что картина будет удручающей.

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 21.03.2013 17:24
Комментарии 0
Еще на сайте
Наверх