Писательница Татьяна Толстая известна не только по авторской программе, романам, рассказам, но и по острой публицистике, популярной в Сети. Считает: «умение переводить жизнь в текст – это фокус», а одним из главных свойств литератора называет «баланс творческого и кри-тического начал». От соотношения «фило-соф/художник» открещивается. Писатель, по Татьяне Никитичне, должен быть художником. Наиболее яркие образы из недавнего выступления госпожи Толстой записал и воспроизвёл корреспондент «Нашей Версии на Неве».
Истинно русское
– Отсутствие чувства меры – типично русская черта. Но это функция пейзажа, необъятного пространства.
Публика
– Публика изменилась. В конце 80-х люди к писателям шли потому, что думали: они знают ответы на все вопросы (могли спросить: «а бог есть?»). Потом это сошло на нет. Проклятые вопросы, правда, остались.
Совок
– Совок никуда не девался. Это всё в народе, его перманентная черта. Это есть, этого не может не быть, если знать историю. Мы не можем не впасть в Совок. Совок – это стратегия выживания: свернуться калачиком и прожить трудный период.
Правительство должно любить народ, заботиться о нём. А этого нет.
Россия, которую мы потеряли
– При всём моём отношении к СССР должна сказать: там была хорошая наука. Взять только, например, Государственный оптический институт. Здесь делалось множество открытий. Хотя наряду с ними происходили и какие-то странные вещи, как советскому чиновнику изготавливали искусственный глаз. Сделали, кстати, настолько хорошо, что получили финансирование. После развала Союза талантливые учёные вынуждены были разбежаться по всему миру.
Гоголь сегодня
Татьяна Никитична, вспоминая гоголевские слова, не может удержаться от реплики в адрес одиозного прокурора Пшонки (виды дома которого стали неиссякаемым источником хохм, шуток, прибауток). По её мнению, это настоящий персонаж Николая Васильевича.
Телевизор
– «Телевизор я не смотрю. Могу только понегодовать, что программу «Школа злословия» сократили. В эфир вместо двух полноценных частей выходит одна скомканная», – деловито говорит Татьяна Никитична.
Журналистика
Публицистика Татьяны Толстой снискала популярность у читателей. Передача «Школа злословия» отмечена премией «ТЭФИ» в категории «лучшее ток-шоу». При этом Татьяна Никитична себя журналистом не считает. Более того, по её мнению, журналистика это такой, предмет, который воды не держит. Сетует на низкий уровень общешкольного и общеуниверситетского образования работников прессы, чудовищный русский язык, неначитанность –
«ужасный уровень, их брать на работу нельзя. Всё, на что способны – придумывать тексты для гламурных журналов» (например, рекламу конфет «Комильфо» – гадостную и гротескную). По её мнению, продуктивнее изданиям было бы перейти на профильную стратегию: брать специалиста, скажем, по лошадям, и выращивать из него журналиста. Полагает, «все СМИ скоро зачистят». Не порадовала публику: «Нет и малейших шансов на воскрешение общественно-политического
и литературного издания «Русская жизнь».
Кризис
«В русской литературе кризис» – общий тезис, звучащий то и дело в публикациях, фигура речи. Михаил Веллер* никакого кризиса не наблюдает, о чём не преминул заявить в апреле. Татьяна Толстая отчасти солидарна с ним.
Полагает, что, возможно, есть кризис писателей. Возраст нашей литературы мал, её развитие началось гораздо позднее, чем мировой литературы. Все-таки создавалась греческая, римская, европейская и только потом русская традиция. Сейчас Европа, по мнению Татьяны Никитичны, разучилась писать: «Не очень понятно, на какой идее она зиждется», но «мы – обочина европейской литературы». Подмечает: «в Европе совсем иная скорость смены мод; книги писателя, который был популярен две недели назад, сейчас уже продаются плохо. А русская литература неповоротлива, у нас мало писателей».
В 2018 году в Северной столице родилось на 2,5 тыс. детей меньше, чем в 2017-м.
Около семидесяти лет (годы Советской власти) можно назвать потерей времени. Советская цензура сделала невозможным процесс развития свободной литературы. А Европа опять-таки в этот период развивалась. Сим исчерпывающе объясняется нынешний застой. И с этой точки зрения существенно перспективнее ожидать открытия писателей прошлого века (как заново узнают о Леониде Добычине, Сергее Колбасьеве и др.).
Литературный прогноз
Люди будут возвращаться к забытым стилям. Как это случилось, например, с эпигонами Мандельштама. За сравнительно недавно открытым поэтом выстроилась целая очередь различной степени одарённости последователей. Процесс этот постоянно повторяется в литературе: «За гением следуют эпигоны, из них выделяется новый голос, меняется мода, которая всегда отталкивается от надоевшего. К тому же, сильный голос давит слабые (так Бродский задавил многих других поэтов)».
Современные писатели
Кстати, относительно тех имён, о которых с придыханием отзывается Михаил Веллер, Татьяна Толстая предпочитает отзываться жёстко.
Так, сочинения Людмилы Улицкой она называет «беллетристикой, внутри которой нет ничего», пустышкой. Про став-шего вдруг популярным писателем Максима Кантора говорит: «много банальностей, скучно написано, нечитабельно». Комплиментарно отзывается об Александре Терехове (роман «Немцы»). Прогнозов не даёт: «Кого будут читать через двадцать лет – предугадать невозможно. Всегда будут читать тех, кто хорошо пишет». И добавляет: «Хорошая книжка в будущем станет, скорее всего, роскошью. Одноразовая литература будет пользоваться спросом, наверное, всегда».
- *
- Минюст внес в реестр иноагентов писателя Михаила Веллера
