По выходным в небольшом театральном зале дают «Мойдодыра», «Как Буратино стал человеком», «Цветик-семицветик» и ещё несколько детских спектаклей. В трёстах метрах отсюда – разноязыкий гомон Апрашки. А в неприметном дворе-колодце открыт для маленьких обитателей петербургских трущоб самый настоящий вход в сказку…
Чтобы в необжитом полуподвале появилась сценическая площадка, Игорь Дембовский три года вкладывал в ремонт свою инвалидную пенсию, каждый месяц по пятнадцать тысяч рублей. Замысел создать дворовый театр, который станет доступным для всех детишек, живущих в этой далеко не самой привлекательной части Северной столицы, созрел у него давно.
С начала апреля площадка безвозмездно предоставляется «Театру странствий». Со временем здесь будут играть и другие театральные студии и коллективы. Игорь Дембовский возглавляет Региональную общественную организацию ветеранов МВД афганской и чеченской войн. Это, так сказать, в нерабочее время. А вообще-то он – санитар из Мариинской больницы. Высшее образование ветеран войны в Афганистане получал уже в довольно зрелом возрасте, по линии социальной психологии.
– Не жалко тратить деньги из собственного кармана на организацию театральной площадки?
– Нет, конечно. Это жизнь наша. Дети довольны. У меня внучке уже десять лет, младшей дочке – девять. Она улыбается, смотрит, как папа бьётся с тёмными силами. Вот в таком подвале мы сделали конфетку, сказку для ребятишек с округи. Сейчас здесь каждую субботу и воскресенье проходят спектакли. На первый пришло четверо ребят, на второй – в два раза больше, а в следующий раз в зале было уже двадцать зрителей. Недавно приезжали дети-инвалиды из другого района. Но в основном бывают местные, что живут неподалёку.
Детство Игорь провёл в интернате. Потом – обычная судьба паренька из простых. Война, после которой пришёл другим человеком. Клуб «Декабристы» на Садовой, 29, где ещё в середине восьмидесятых стали собираться такие же молодые ветераны.
– Мы тогда подростками решили заниматься, – вспоминает он, – за несколько лет довели этот клуб до союзного уровня, по пятьдесят ребят в Анапу летом вывозили отдыхать, содержали сорок матерей, у которых сыновья в Афганистане погибли. Я и сейчас готов заниматься патриотикой на уровне муниципалов. Знаю, что справлюсь и это направление точно подниму. Душа поёт, когда идёт работа…
В крохотное театральное фойе заглядывают две пожилые женщины: «Да мы посмотреть. Можно? На экскурсию…»
– Здравствуйте, дорогие мои! Проходите, – приветствует Дембовский. – Соседи наши (это уже мне), у одной сын, Лёшка, у меня в клубе занимался, потом в милиции служил, а сейчас ушёл на пенсию. Хорошие люди…
К появлению ветеранского «храма Мельпомены» далеко не все жители поначалу отнеслись с должным пониманием.
– Сначала одна, весьма возрастная девушка известила от имени Совета дома, что «афганцы» не должны заниматься детьми. Ну дурная, что взять, – усмехается социальный психолог. – Другая вылезла из окна, кричит: «Уйдите со двора, это моя собственность». А ещё мужичок подошёл пьяный, заявляет, мол, не нравится ему, что дети рисуют мелом на асфальте. Как реагировать на такого? И ударить жалко, хотя ударить бы нужно… Но время прошло, все успокоились, теперь мир.
Я принципиально против алкоголя. Сам пил, очень сильно. Но остановился, стало неинтересно. Скоро восемнадцать лет будет, как ни капли спиртного. Вообще. Говорю местным чиновникам: либо поножовщина, горе в семье – битые дети, рваные колготки и покалеченные женщины, либо давайте наведём порядок. Начнём с самых низов. С двора-колодца. Никаких подвыпивших на улице. Просто запретить. Выставлять за город пьяных дебоширов, снимать их на видео и фото, размещать в Интернете, на уличных стендах. В первую очередь закрыть ночные заведения, где наливают. Например, около Гостиного двора, там же мясорубка – в нашу больницу только и поступают с поломанными носами…
Когда бояре развлекаются, холопы обязаны смиренно терпеть их причуды, и оглушительные гонки под окнами – в том числе
В те, теперь уже далёкие восьмидесятые, официальные структуры воспринимали непредсказуемого Дембовского с опаской. Он был слишком жёстким для спокойного советского времени. И, видимо, слишком отличался в понимании высоких начальников от плакатного образа героя Афганистана. Как и многие из тех, кто собирался в клубе «Декабристы», когда жернова войны продолжали перемалывать год за годом прибывающее «за речку» пополнение.
– Много ли у меня сейчас единомышленников? – удивляется вопросу Игорь Дембовский. – Сотня есть точно, светлая. Ветераны, учителя, спортсмены, общественники. Много ветеранов. Возраст такой. Мне уже скоро пятьдесят два. Могу спрашивать с людей, что-то во мне, наверное, изменилось.
У него есть новая задумка. Несколько месяцев назад соратники по «афганской» организации нашли в Гатчине заброшенный полуразрушенный особняк. По словам Дембовского, когда-то здание ушло в залог банку, да так и осталось никем не востребованным: «Там очень красиво. Мы бы в этом особняке и музей ветеранский сделали, и обучающие кружки ремёсел, и картинную галерею».
На минувших выходных в небольшом театральном зале опять шли спектакли.
– Чего я хочу? – ответ Дембовского не заставляет себя ждать, – Да просто подарить улыбку детям, сделав мир чище…
