Санкт-Петербургский Государственный университет, оказывается, уже не первый год проводит занятия по русскому языку и речевому этикету с чиновниками Смольного. Президент СПбГУ Людмила Вербицкая рассказала «Нашей Версии на Неве», в чём разница между свободой слова и культурой речи, а также почему увлечение запретами не очень продуктивно.
–Петербург в последнее время называют культурной столицей исключительно в ироническом контексте. Действительно ли, на ваш взгляд, город потерял былой статус?
– Я так не считаю. Ведь, если вы помните, его называли не только «культурной столицей», но и «великим городом с областной судьбой», и оба названия были справедливы. Однако, во все периоды своей истории – и после революции, и в годы войны и блокады, и в тяжёлые 90-е годы – наш город оставался средоточием красоты и гармонии, местом, с которым так тесно связана наша история. У каждого жителя нашего города и у любого путешественника складывается свой, индивидуальный образ города. И культурная жизнь Петербурга всегда имела и имеет свой колорит, свои оттенки – как и должно быть в любом городе.
Наверное, есть некоторые основания для иронии при позиционировании Санкт-Петербурга как культурной столицы – к моему огромному сожалению! Это связано и с многочисленными конфликтами по поводу сохранения исторической застройки, и с некоторыми необоснованными и неоправданными законодательными решениями, с запретами выставок и спектаклей, и с неэффективной инфраструктурной политикой – чего стоят одни свалки вокруг города!
С другой стороны, я не считаю, что один город, даже такой прекрасный как Петербург, должен быть «культурной столицей» страны; культурными центрами должны быть все города России, каждый со своим лицом и своей спецификой. При этом под «культурой» нельзя понимать только музеи, театры, фестивали – очень важна повседневная культура, обеспечение удобства и комфорта жителей и гостей города, атмосфера спокойствия, уюта и доброжелательности. Чистота, эффективный транспорт, парки, места отдыха, кафе и рестораны, хороший сервис, разнообраз-ные и доступные по ценам гостиницы для туристов – всё это тоже культура, которой нам пока не хватает. И, конечно, прекрасный, нормативный язык.
– Что, по вашему мнению, послужило причиной почти полного исчезновения образа коренного петербуржца? И насколько верно утверждение, что культура советских граждан была выше, нежели у современных россиян?
– Образ коренного петербуржца не мог не исчезнуть, так же как и образ коренного москвича, так же как и языковые различия между жителями разных регионов страны. Ведь мы стали гораздо мобильнее, люди гораздо больше переезжают в другие регионы, чем раньше, многие путешествуют за рубеж. У нас стало гораздо больше иногородних студентов, у нас работает огромное число мигрантов. Конечно, это меняет образ «среднего, типичного» петербуржца или москвича.
Что же касается культуры советских граждан по сравнению с теперешними россиянами – пожалуй, действительно, она была выше. Причин здесь несколько. Во-первых, снятие многих запретов, ощущение свободы, которое пришло после крушения Советского Союза, неизбежно повлекло за собой и некоторое падение критериев в культуре поведения. Во-вторых, уровень школьного образования в советские времена был намного выше, дети знали больше, а культура напрямую связана с уровнем образования. Однако верно и то, что культура советских граждан была просто совершенно иной, чем теперешняя культура, ведь во многих отношениях мы теперь обладаем более широким кругозором, и круг наших интересов и возможностей значительно расширился по сравнению с советскими временами.
Законопроект внесен в ноябре прошлого года сенаторами А.В.
– Наверное, тяжело не согласиться с тем, что наши чиновники должны являться примером для «простых граждан». Не настало ли время создать некие курсы повышения грамотности для облечённых властью, сколь бы абсурдно то не прозвучало?
– Я не думаю, что чиновники должны быть примером для остальных граждан, но, безусловно, безграмотный чиновник (и особенно публичный деятель) производит очень плохое впечатление и не добавляет уважения и доверия к власти.
Курсы повышения грамотности для облечённых властью – прекрасная идея, правда, трудно осуществимая. Мы работаем в этом направлении – в течение нескольких лет выходила серия словарей (более тридцати) под общим названием «Давайте говорить правильно». Санкт-Петербургский университет не первый год проводит занятия по русскому языку и речевому этикету с чиновниками Смольного. Очень важным мне кажется обучение руководителей и их помощников правильной письменной речи. Дело не только в орфографии и запятых, но в самом построении текста, в умении выразить мысль, поставить задачу, внятно сформулировать идею и пути её реализации.
– Есть распространенное мнение, будто именно в 90-е началось повальное заимствование иностранных терминов, уголовного жаргона, обсценной лексики. Согласны ли вы с тем, что это миф? Или некоторая правда за этим утверждением существует?
– Заимствования – это способ пополнения словаря любого языка, и они всегда были, есть и будут. Действительно, в конце прошлого века количество заимствований в русском языке существенно выросло: если с 1960 по 1985 было зарегистрировано 9000 новых слов, то начиная с 1984 каждый год регистрируется по 2000. Сегодняшний наплыв американизмов, переполнивших экономическую, коммерческую, финансовую, музыкальную лексику, язык рекламы и средств массовой информации, трудно сравнить с любым другим периодом развития русского языка. Принятие огромного количества заимствованных слов привело к созданию сложной сети неопределённых терминов, которые постепенно вытесняют традиционные слова, отражающие национальные особенности речи и мысли.
Язык, безусловно, не может развиваться без иностранных заимствований, вне мирового культурного контекста. Взаимодействие и взаимовлияние культур заметно проявляются именно в языке, благодаря которому в нашу жизнь входят новые понятия. Одновременно в современную разговорную речь проник низкий стиль. Это, во-первых, вульгарный примитивный язык, характерный для малообразованных слоёв населения; во-вторых, тюремно-воровский жаргон, и наконец, более вульгарными стали даже слова-паразиты. Использование такого языка, к сожалению, свидетельствует о скудости мысли и об очень низком уровне культуры.
– Российское общество сейчас переживает период, остро названный публицистами «православной экспансией». Многие культурные веяния рассматриваются через религиозную призму. Стоит ли, на ваш взгляд, в этом ракурсе опасаться за культурный процесс?
– Я не думаю, что то, что вы назвали «православной экспансией», угрожает культурному процессу в стране. Действительно, некоторые служители культа подчас занимают очень агрессивную позицию, но ведь то же самое мы наблюдаем и в других группах населения. Гораздо более агрессивными бывают, например, националисты, напористо ведут себя подчас коммунисты. Думаю, в этой агрессивности выражается общий низкий уровень политической культуры в нашей стране и неумение вести цивилизованную дискуссию. И в этом, как и во многом другом, сказывается недостаток интеллигентности и образования.
– Сегодня ресурсы, использующие обсценную лексику, блокируются. Насколько это верная мера? И сочетается ли она с провозглашённой свободой слова?
– Всё хорошо в меру. Блокирование всего ресурса из-за одного матерного слова не представляется мне очень удачным способом повышения культуры речи. Признавая тот факт, что население очень широко использует обсценную лексику, мы можем не допускать эти слова в печатные издания и не использовать их на сцене. Этого достаточно. Уверяю вас, это увлечение матом пройдет, если мы будем повышать общий уровень культуры. Речь идёт не о свободе слова, а о культуре речи. Конечно, известные писатели использовали обсценные слова, это часть языка и иногда нужны именно они. Но ведь не из-за этой лексики названные вами классики стали светочами русской литературы – им было что сказать читателю и кроме мата.
– Почему, по вашему мнению, действительно нужен список запрещённых книг? Вместо того чтобы критически изучать ту или иную работу, порой, довольно вздорную и абсурдную, их неё делают запретный плод. Оправданно ли это?
– Увлечение запретами не очень продуктивно. Создаётся впечатление, что люди, инициирующие очередные запреты, считают себя ответственными за мораль и нравственность детей дошкольного возраста, которые совсем ничего не знают и не понимают. Есть вещи, которые действительно нельзя публиковать для широкого читателя – опасные тексты, содержащие, например, инструкции по изготовлению бомб или наркотиков. Художественные, публицистические, исторические работы не могут представлять реальной опасности.
– Какого эффекта удалось достичь акцией «Давайте говорить как петербуржцы»?
– Я думаю, что у нас нет возможности «замерить» эффект этой акции. В течение уже более двух лет мы размещаем в метро плакаты, которые, как мы надеемся, помогут нашим жителям осознать, что они иногда говорят неправильно, и что это можно легко исправить. Я знаю, что плакаты вызывают интерес, нам часто пишут, предлагают новые примеры, просят плакаты для размещения в своих учреждениях (школах, институтах). У меня нет сомнения, что акция «Давайте говорить как петербуржцы» полезна, интересна и ненавязчива.