Версия // Общество // Татьяна Прияткина: «Живём под знаком вопроса…»

Татьяна Прияткина: «Живём под знаком вопроса…»

1636
В разделе

В Петербурге с большим успехом прошла «Швейцарская неделя», фестиваль современного танца. Термин «современный» – не обманывает ожидания, но и смущать в этом контексте не должен: организаторы обращаются к широкой аудитории. Можно сказать, что это синтетическое искусство – смесь танца, театральной постановки, перфоманса. Подробнее о современном танцевальном искусстве корреспонденту «Нашей Версии на Неве» рассказала один из организаторов недели, художественный руководитель объединения «Скороход» Татьяна Прияткина.

–Татьяна, сколь понимаю, проведенная «Швейцарская неделя» – предмет гордости…

– Да, все показанные в рамках швейцарской недели спектакли были новыми не только для петербургского, но и российского зрителя. То есть, состоялась полноценная премьера в рамках страны. Для нас очень важно быть первыми проводниками этого искусства.

Мы проводим эту историю уже второй год. На 2015 обязательно планируем продолжение. В 2013 году у нас было три площадки, сейчас – шесть. В следующем, рассчитываем включить ещё больше пространств.

Мне кажется, самое интересное, что есть в этом фестивале – возможность посмотреть не столько даже на узко-швейцарское искусство, а на современный танец в целом. Ведь Швейцария сегодня – в центре европейских танцевальных тенденций. Мы стараемся составлять программу так, чтобы в ней присутствовали самые разные направления. Задача – показать всё многообразие танца, привлечь как можно больше людей. Мы обращаемся к самой широкой аудитории. И она откликается.

– Часть публики была явно шокирована увиденным. Так, в Сети можно увидеть смущённые отзывы о спектакле «Монолог»…

– Хореограф Синди Ван Акер – абсолютно уникальный экспериментатор. Зритель должен ценить возможность узнать, что есть и такой формат современного танца. Синди ставит в Европе гигантские балеты на тридцать, сорок танцовщиков. У неё есть замечательный балет, в котором участники просто прыгают – в разном ритме, темпе, то синхронно, то разваливаясь.

На самом деле, это невероятная, я бы сказала, математическая хореография. Очень важно показать эту грань тоже.

Прекрасно понимаю, что неподготовленного зрителя это может смутить или шокировать. Ведь люди хорошо воспринимают то новое, которое хоть немного напоминает старое. Что-то принципиально новое уловить – для человеческого сознания сложно.

– Татьяна, можно ли сказать, что зритель спектакля – часть происходящего, так называемая «четвёртая стена» отсутствует?

– Зависит от спектакля. Где-то, как в «Неонах», она присутствует. В других – отсутствует. Современное искусство всё ориентировано на зрителя потому, что сейчас единственный критерий, произошёл акт искусства или нет – зритель. После «Квадрата» Малевича это так. Уже невозможно сказать: «это нарисовано хорошо, а это плохо». Как минимум потому, что «плохо» – может быть осознанным актом. Современный танец близок к беспредметной живописи. Но хореографы при этом занимаются исследованиями – так, Николь Селиер изучает взаимодействия человека и звука, который его окружает. Это очень интересная тема, но ей ни в коем случае не исчерпывается смысл произведения.

– Спектакль «Hit me hard» хореографа Ян Сун Чо Жаке прошёл на Дебаркадере. И, насколько известно, не обошлось без экстрима?

– Это была российско-швейцарская копродукция. В Швейцарии в таком спектакле участвовали два барабанщика и две танцовщицы. А в русской версии помимо барабанщиков выступили два танцора – Егор Плешаков и Влад Макаров. Это «звёзды». Как бывает в петербургской традиции – на восемь часов назначили мероприятие, в 7:40 пошёл дождь, который закончился ровно через пять минут после окончания перфоманса. Дебаркадер – открытое пространство, всё происходило под дождем. Танцоры в сентябре в лёгких маечках, зрители в плащах и с зонтиками, в общем – всё по-петербургски. И невероятная энергия.

По теме

– Чувствуются ли сегодня вследствие определённых событий культурные расхождения России с Европой?

– Это очень сложный момент. Всё очень зависит от страны, из которой режиссёр или хореограф, и, конечно, непосредственно от личности. В большинстве своём люди понимают, что «политика» – не равно «искусство». Что зритель никак не влияет на политическую линию государства, а значит, он имеет такое же право посмотреть произведение искусства, как и житель другой страны. Должна признаться, что из-за политической ситуации у нас множество мероприятий, проектов сорвалось, закрылось.

– А могли бы назвать хотя бы некоторые?

– На следующий год, например, были запланированы мероприятия в рамках взаимодействия с Польшей. Ведь год объявлен годом Польши в России. К нам из Познани должны были приехать танцевальные коллективы, один театральный с варшавским театральным институтом. Соответствующие подтверждения были получены, гранты, партнёры согласованы, запланированы поездки – и всё сорвалось. Министерство Польши отменило этот культурный год. У нас теперь большие провалы в программе.

– Вы наводите культурные мосты. Скажите, пожалуйста, а какова реакция европейцев на происходящее в сфере политики?

– Мы сами, наше руководство, совершенно не политизировано, стараемся эти темы не поднимать. Европейцы очень настороженно относятся к тому, что происходит в России, переживают за то, что произойдёт с искусством. Это понятно. В Петербурге подобных площадок нет, а если и нас не станет – непонятно вообще, кто будет заниматься современным танцем здесь. Очень надеюсь, что опасения эти не оправдаются.

– Скажется ли это на будущих совместных проектах? Тех же днях Европы?

– Да, думаю, это очевидно. С остальными нашими партнёрами, с кем уже налажены культурные связи, не понятно как будут складываться отношения. Будут ли отозваны культурные институты? Как будет наше Министерство по культуре реагировать на эти проекты? Пока они не поддерживаемы. Живём под знаком вопроса.

– В октябре вы откроете «Корейскую неделю» танца…

– Корейская неделя – можно сказать условно, скорее – экспресс-вариант. За несколько дней увидим три спектакля. Один из них, например, посвящён женщине. Четыре танцовщицы на сцене изображают одного и того же человека – девочка, девушка, женщина и старуха.

Это философский спектакль. Да, южно-корейский танец от европейского отличается высочайшим техническим уровнем. Если в Европе уже считают, что для танца не обязательно танцевать, то у корейцев пока другое отношение. Они полагают, что танец должен быть очень техничен, красив, должны быть высоченные прыжки, великолепные батманы. Если зрителю интересно посмотреть на возможности человеческого тела, то ему сюда. Будет также дуэт провокационного плана, ребята, которые бесконечно шутят над нашим классическим наследием.

– Раз вы обмолвились о шутке, хотелось бы ей завершить интервью. Если бы в Петербурге выступили северно-корейские танцевальные коллективы – это была бы тонкая ирония на уровне соотношения?

– С трудом себе представляю, чтобы северно-корейский танец к нам приехал. Разве что – какие-то хороводы показать.

–В том то и дело!

– Скорее, я бы сказала про соотношение нашего «Ё-мобиля», «Йотофона» с «Хендаем» и «Самсунгом». Вы представляете, в Южной Корее 96% жителей – активные пользователи Интернета! Представители абсолютно информационного общества приезжают к нам в гости. Вот это особенно интересно.

Логотип versia.ru
Опубликовано:
Отредактировано: 03.10.2014 12:46
Комментарии 0
Еще на сайте
Наверх